Е. Брандис ПРЕДИСЛОВИЕ (СБОРНИК "ПРИШЕЛЬЦЫ НИОТКУДА") Современная французская фантастика - явление настолько многообразное и сложное, что не поддается однозначной оцен- ке. Здесь широкий диапазон тем, поджанров и художественных градаций - от традиционного во всех отношениях "научного ро- мана" до социальной утопии, от политического памфлета до фи- лософской сказки. Безусловно, есть своя закономерность в том, что научная фантастика именно в последние десятилетия, когда в реальном мире произошло столько необратимых изменений, превратилась в одну из самых популярных отраслей литературы. Отношение к этому виду творчества сложилось во Франции еще при Жюле Верне, родоначальнике научно-фантастического романа, чей творческий пример остается действенным и в наши дни. Созданная им литературная школа на долгие годы опреде- лила характерные особенности познавательной фантастики для юношества. Менялась повествовательная форма, вырабатывались новые критерии, но цель оставалась неизменной - раскрыть пе- ред молодым читателем благородную романтику познания неис- черпаемых тайн и богатств окружающей природы. Из такого понимания научной фантастики исходит, между прочим, и парижское издательство "Галлимар", выпускающее се- рию новинок - "Le rayon fantastique". К каждому новому вы- пуску прилагается рекламная страница, где четко характеризу- ются важнейшие, по мнению издательства, признаки научно-фан- тастической литературы. Эти любопытные определения стоит привести. Что такое научная фантастика? Как указывает само название, это смесь реальности с вы- мыслом, это приключения, перенесенные в завтрашний день. С каких пор существует научная фантастика? Никто не может на это ответить. Она так же стара, как и человеческая фантазия. Платон, Сирано де Бержерак, Вольтер, Эдгар По, Жюль Верн внесли в нее свою лепту еще задолго до того, как появилось само название. Придумал его в 1926 году американец Хьюго Гернсбек. К кому обращена научная фантастика? Ко всем любознательным, жаждущим познать новое и совер- шить путешествие в неведомое. Даже маститые ученые - ее рев- ностные читатели. Научная фантастика познавательна Можно утверждать, что это наиболее познавательный из ли- тературных жанров. Читатели научно-фантастических книг пос- тигают многие вещи, о которых нигде бы не могли узнать. Научная фантастика развивает воображение Она увлекает читателей в неведомые дали, где пространс- тво, время и измерения не воздвигают перед разумом непреодо- лимых преград. Она не знает невозможного. Она в состоянии предвидеть реальность завтрашнего дня. Научная фантастика развлекательна Она никогда не пренебрегает динамикой сюжета, захватываю- щими приключениями, сильными переживаниями. В большей мере, чем любой другой вид литературы, она отвлекает читателей от повседневных забот и привычных явлений. Научная фантастика многообразна Одним из основных ее достоинств является безграничное разнообразие и постоянное обновление. Если другие литератур- ные жанры ограничены окружающим нас миром, то ей принадлежит вся Вселенная. Научная фантастика - это раскрытое окно в будущее Пожалуй, ни одно из этих утверждений не противоречит духу жюльверновской фантастики. Пиетет, которым окружено во Фран- ции имя Жюля Верна, со временем не только не угас, но даже возродился с новой силой. "Необыкновенные путешествия" *, недавно изданные огромными тиражами фирмой "Ашетт", раскупа- ются нарасхват. Ежегодно (с 1958 года) присуждается премия Жюля Верна за лучший научно-фантастический роман. Обращаясь к истокам современной французской фантастичес- кой литературы, нужно сказать и о таком крупном писателе, как Рони старший (1856-1940), чей творческий путь продолжал- ся свыше шестидесяти лет. Официальное признание и почести принесли ему многочисленные социально-бытовые романы, а со- чинения фантастические принимались критикой как некий необя- зательный довесок к его реалистическому творчеству. Но имен- но фантастика Рони в исторической перспективе перевесила все, что считалось в его работе главным. До сих пор пользуются широкой популярностью классические произведения Рони о первобытных людях - написанный в соав- торстве с младшим братом Жюстеном роман "Вамирэх" (1892) и знаменитая дилогия "Борьба за огонь" (1911) и "Хищник-ги- гант" (1920) **. В основу этих романов положена идея неизбежности истори- ческого прогресса. В суровой борьбе с окружающей средой "взрослели" наши далекие предки. Поисками нового, необычно- го, непрерывным расширением кругозора отмечены скитания и подвиги героев этих книг. Романы о первобытных людях можно считать в такой же сте- пени историческими, как и фантастическими, поскольку авторы по не- * Серия из шестидесяти пяти романов, которая создава- лась Жюлем Верном на протяжении сорока с лишним лет (1862-1905). ** В новом переводе роман произвольно озаглавлен "Пе- щерный лев". многим археологическим данным восстанавливают в воображении целостную картину. В этой связи уместно привести выдержку из неопубликован- ной статьи Валерия Брюсова "Пределы фантазии" (1912-1913): "Перенося действие в глубь времен, романисты до известной степени создают обстановку фантастическую, во всяком случае не похожую на нашу. Особенно это относится к романам из до- исторической эпохи. Здесь научные сведения переплетаются с вымыслом из-за недостатка сведений" *. Получившая распространение накануне и в период первой ми- ровой войны тема вырождения и гибели человечества в резуль- тате опустошительных войн или неотвратимых космических бедс- твий интерпретируется Рони старшим в романе "Гибель земли" (1912): угасающее солнце бросает холодные лучи на пустынную вымершую планету с редкими островками обреченной на исчезно- вение цивилизации... В романе "Таинственная сила" (1914) падающий на Землю по- ток неизвестной энергии ломает сложившиеся представления о законах физики. Эту книгу, навеянную, как видно, открытием радиоактивности и рентгеновских лучей, Рони посвятил двум крупнейшим ученым - физику Жану Перрену и математику Эмилю Борелю. Достижения французского фантаста казались бы более значи- тельными, если бы на рубеже веков не развернулась деятель- ность его младшего современника Герберта Уэллса, определив- шего своим творчеством на много лет вперед магистральные пу- ти мировой научной фантастики. Но в отдельных случаях Жозеф Рони, опережая гениального англичанина, проявлял себя как подлинный первооткрыватель фантастических идей и ситуаций. Достаточно сказать, что представленная в нашем сборнике его ранняя повесть "Ксипехузы" была опубликована в 1887 году - задолго до "Войны миров" Уэллса, этого эпохального в истории фантастической литературы произведения. Агрессивные вторже- ния из космоса, столкновения инопланетных * Отдел рукописей Государственной Библиогеки СССР имени В. И. Ленина, ф. 386, к. 53, № 238. цивилизаций, неожиданные и поистине фантасмагорические формы воплощения разумной жизни на других планетах - все это после "Войны миров" становится в научной фантастике общим местом. Конечно, но глубине замысла и силе художественного воз- действия "Ксипехузы" не идут ни в какое сравнение с романом Уэллса. Но если бы мы не знали, когда была написана эта по- весть, то смело могли бы сопоставить ее с новейшими фантас- тическими гипотезами о встречах в незапамятные времена при- шельцев из космоса с архаическими земными цивилизациями. Рони, так же как и Уэллс, не придерживался распространен- ных в научно-фантастической литературе антропоцентрических представлений. Оригинальность его замысла заключается именно в том, что "чужие" во всех отношениях "неконтактны", и не только потому, что их бездушный разум по самой сути своей антигуманен, - такова уж физиологическая природа ксипехузов, в корне отличная от человеческой. Впрочем, в данном случае трудно говорить о каких-то биологических или физиологических особенностях, поскольку характер жизнедеятельности этих странных существ остается загадочным. Зная современную фантастику, мы могли бы принять ксипеху- зов за инопланетные существа, тела которых состоят из крем- нийорганических или каких-то неизвестных кристаллических структур, либо за саморазвивающиеся и самовоспроизводящие кибернетические устройства. Но ведь подобные идеи в то время еще никем не высказывались, да и вряд ли могли быть высказа- ны! Даже не подозревая, как далеко вперед он заглядывает, Ро- ни попытался представить себе форму разумной жизни, не имею- щую никаких аналогий с земными организмами. И в этом отноше- нии он оказался еще более смелым фантастом, чем Уэллс, смо- делировавший своих зловещих марсиан по образу и подобию "приматов моря" - головоногих моллюсков. Эпические битвы отважных кочевников с таинственными при- шельцами ксипехузами, угрожающими существованию рода челове- ческого, - сюжет для того времени новаторский, словно наме- чающий пунктиром еще не проложенный маршрут на карте фантас- тической литературы. И сейчас, восемьдесят лет спустя после написания этой удивительной повести, невольно поражаешься дерзновенному вымыслу классика французской фантастики. Современные писатели, бесконечно разнообразя сюжетные коллизии и расширяя сферу действий своих героев, выносят ее и за пределы Галактики. Приключенческие космические романы, рассчитанные на массового читателя, только в редких случаях содержат сколько-нибудь серьезные социальные или нравствен- ные идеи. Главный акцент переносится на динамику действия и необычность самого сюжета. Близкий к этому направлению Франсис Карсак в отличие от многих западных фантастов, работающих в приключенческом жан- ре, не порывает с классическими традициями юношеской гума- нистической фантастики. Карсак - убежденный оптимист, веря- щий в победу добрых начал, в лучшее будущее человечества. Мир без войн, без насилия, без расовых предрассудков, без угрозы ядерных катастроф - это его мечта, находящая выраже- ние в фантастических образах его романов. Астроном по специальности, занимающийся сочинительством между делом (он сотрудник одной из обсерваторий на юге Фран- ции), Карсак с увлечением разрабатывает космическую тему. По сравнению с выдающимися писателями-фантастами нашего времени его нельзя считать звездой первой величины, но на своем участке творчества он достиг заметного успеха. Почти во всех произведениях Карсака устанавливаются дру- жеские контакты между инопланетными цивилизациями и обычный для современной фантастики конфликт - борьба добрых и злых сил во Вселенной - решается оптимистически. В романе "Робинзоны космоса" (эта книга выпущена в русс- ком переводе издательством "Мысль") Карсак повторяет исход- ную ситуацию и некоторые сюжетные положения "Гектора Серва- дака" Жюля Верна: в результате космической катастрофы кусок Земли вместе со всеми обитателями уносится в мировое прост- ранство. Перенося героев в необычные условия, на иную плане- ту с разумными существами, Карсак ставит перед собой твор- ческую задачу, подсказанную в конечном счете сложными между- народными отношениями наших дней. Проблемы, сформулированные в "Робинзонах космоса", - со- существование на одной планете двух видов разумных существ, сосуществование двух разумных рас на планетах одной солнеч- ной системы - получают дальнейшее развитие во взаимосвязан- ных романах "Пришельцы ниоткуда" и "Этот мир - наш", но здесь рамки действия раздвигаются уже до галактических масш- табов. Именно эти произведения принесли Карсаку известность как одному из талантливых мастеров современной приключенчес- кой фантастики. Больше всего его занимает идея распространения "гуманоид- ных" цивилизаций и разных форм жизни во Вселенной. В относи- тельно сходных условиях биологическая эволюция приводит к формированию человекоподобных, хотя они могут отличаться от нас не только строением тела, но и составом крови (например, существа с зеленым гемоглобином). Поскольку разумная жизнь многообразна в своих проявлениях, на разных планетах встре- чаются "гуманоиды", мало или вовсе не похожие на человека (многопалые, многоглазые и т. п.). Изображая конфликты человеческих цивилизаций с агрессив- ными обитателями иных миров, где основу жизни составляют не- белковые структуры, Карсак поэтизирует созидательную и пре- образующую деятельность объединенных человечеств в пределах не только солнечных систем, но даже целых галактик. Чудовищ- ные расстояния не составляют помехи для его героев. Звездо- леты уходят в "ахун" ("Непространство", которое окружает на- ше Пространство и отделяет его от антимиров) и, легко прео- долевая пространственно-временные барьеры, покрывают миллио- ны световых лет за несколько земных часов или суток. С по- мощью этого нехитрого и не столь уж оригинального приема Карсак добивается нужного эффекта. В обоих романах рисуются высокоразвитые в научном, техни- ческом и моральном отношении цивилизации, для которых сохра- нение мира на бесчисленных планетах Млечного Пути становится непреложным законом. Одна из сюжетных линий романа "Этот мир - наш" - борьба Союза человеческих миров с силами зла, чудо- вищными мисликами, которые гасят звезды и стремятся погру- зить Вселенную в вечный мрак, - в "Пришельцах ниоткуда" ста- новится главной. Герой этого романа Всеволод Клэр (мать его русская, отец француз) отчетливо выражает демократические симпатии и гуманные идеи автора. Переживая удивительные приключения в далеких мирах, Клэр встречается с представителями разных цивилизаций, принимаю- щих в свой союз только тех, кто преодолел внутренние распри и установил на своих планетах вечный мир. Главная задача со- юза - победить мисликов, угрожающих всей Вселенной. Эти зловредные существа, живущие при очень низких температурах, почти при абсолютном нуле, научились останавливать термоя- дерную реакцию звезд. Завоевывая жизненное пространство, они проникли в глубь Галактики. Мажорный финал романа говорит о безграничной вере писате- ля в силы Разума и Науки. Иссы - высокоразумные обитатели далекой планеты Элла, посетившие Землю и взявшие с собой Клэра, - в конце концов находят эффективные способы борьбы с мисликами; один из них - искусственное возобновление термоя- дерной реакции на погашенных звездах. Нетрудно заметить в изображении Союза человеческих миров и его борьбы с порождениями вечного Мрака социальную аллего- рию. Роман появился в середине 50-х годов, навеян пережива- ниями второй мировой войны и послевоенными противоречиями, о которых сам автор упоминает в эпилоге: "Я не из тех, кто ве- рит в пресловутый "железный занавес", и вовсе не собираюсь отдавать предпочтение какому-либо одному народу!" Роман Карсака живо перекликается с событиями нашего вре- мени. В мисликах можно усмотреть аллегорию фашистского вар- варства, а в Союзе миров - символ будущего объединенного че- ловечества. Антимилитаристские убеждения писателя проявляют- ся на протяжении всей книги. Карсак искусно владеет мастерством рассказчика, умеет создавать увлекательный сюжет, очень сжатое, динамичное, стремительно развивающееся действие. Правда, иногда он теря- ет чувство меры и нагромождает слишком много приключений, что, несомненно, ослабляет внутреннюю логику повествования и приводит к психологическим упрощениям. В какой-то степени эти недостатки оправдываются самим жанром. Прогрессивная идейная направленность соединяется в "При- шельцах ниоткуда" с несомненными литературными достоинствами - живостью, остроумием, сюжетной изобретательностью, типично французской легкостью изложения. Все это, вместе взятое, позволяет нам оценить роман Карсака как один из лучших об- разцов современной приключенческой фантастики Запада. С неисчерпаемой темой "контактов" связаны и включенные в наш сборник рассказы "Долгожданная встреча" Клода Шейнисса и "Чудесный шлем" Мишеля Эрвейна. Первый из этих двух писате- лей известен склонностью к шутливому парадоксу, требующему предельно сжатого изложения: фантастическая новелла Шейнисса занимает обычно не более четырех-пяти страниц. Происходит самое знаменательное событие в истории двух миров - встреча человека с инопланетным мыслящим существом. Но... контакт оказывается невозможным. Человек производит на пришельца столь отталкивающее впечатление, что тот поспешно покидает Землю. Разумеется, это не более чем шутка, и шутка довольно непритязательная. Вполне возможно, что у человека под влиянием винных паров возникла галлюцинация. Но, как бы то ни было, мысль автора ясна: не следует строить иллюзий относительно легкости взаимопонимания и контакта, если его и удастся когда-нибудь осуществить. В рассказе Мишеля Эрвейна свидетелями удивительных собы- тий становятся французские школьники. Обитатели далекой пла- неты, вступившие в общение с детьми, оставляют им чудесный шлем, позволяющий, как волшебное зеркальце из народной сказ- ки, видеть и слышать на неограниченно большом расстоянии. "Они рассказывали нам разные вещи, как там у них на планете, и показывали все это на экране, и это было еще интереснее, чем смотреть приключенческий фильм или "Айвенго" по телеви- дению". Жители этого прекрасного мира обещают вернуться на Землю, но не для того, чтобы воевать с людьми, - войн там уже давно не существует, - а чтобы научить людей многим по- лезным вещам, которые на Земле пока еще не известны. В расс- казе хорошо передано мироощущение ребенка, уверенного в том, что между мечтой и действительностью нет непреодолимых прег- рад. Клод Шейнисе и Мишель Эрвейн - постоянные авторы "Ficti- on", французского журнала научной фантастики, по которому легче всего судить о ее современном состоянии и господствую- щих в ней тенденциях. Когда читаешь подряд многочисленные рассказы и повести, появляющиеся на страницах "Fiction" и ежегодных антологий "Fiction special", создается впечатле- ние, что французская фантастика движется в заколдованном кругу трафаретных тем, сюжетов и образов, условных литера- турных приемов и столь же условных допущений. Преобладают в этом журнале и сборниках произведения, носящие печать мисти- цизма, полуприкрытого наукообразной терминологией. На каждом шагу людей подстерегают какие-то странные, сверхъестествен- ные явления, которые угнетающе действуют на психику и напол- няют душу трепетом перед непостижимыми тайнами мироздания. Воскрешение мертвых, создание дублей, андроидов, киборов, исполинских монстров и мутантов, раздвоение психики и пере- селение душ, превращение людей в животных и животных в лю- дей, вмешательство потусторонних сил, встречи с призраками, вампирами, демонами и всякого рода химерическими существами, порожденными необузданным воображением, - весь этот реквизит современной западной фантастики широко применяется авторами "страшных" рассказов. Модифицируются и выдаются за научную фантастику все сюжеты волшебных сказок, древних мифов и го- тических романов. Обновление идет не столько за счет углуб- ления мотивировок, сколько за счет самой манеры повествова- ния, иногда очень изощренной и вычурной, с применением всех новаций модернистских школ. В наши дни иррациональное направление задает во французс- кой фантастике тон, но, как мы уже убедились, оно не являет- ся единственным. Даже в журнале "Fiction" попадаются произ- ведения, написанные с позиций здравого смысла, трактующие проблемы, которые могут когда-нибудь возникнуть. В лучших вещах, созданных за последние годы, французские фантасты идут по пути, проложенному Вольтером и другими сатириками Просвещения, возобновляют традиции романтического и неоро- мантического рассказа от Шарля Нодье до Вилье де Лиль-Ддана, чьи творческие искания стимулировались активным неприятием буржуазной действительности. В произведениях, принадлежащих перу писателей-реалистов, фантастика обычно используется лишь в качестве художествен- ного приема для перенесения героев в необычную обстановку и раскрытия социально-психологических или морально-философских идей. Последователями этой давней национальной традиции са- тирико-фантастического повествования выступают нередко приз- нанные художники, для которых фантастика является не целью, а средством. Интересует их не техническая сторона вопроса, а психология человека в решающие моменты жизни, его внутренний мир. Если Жан Ферри в короткой, мастерски написанной новелле "Тигр-джентльмен" балансирует где-то на грани фантастики и реальности, не ставя перед собой иной цели, кроме изображе- ния феноменальной силы психологического воздействия (приме- нение гипноза в дрессировке хищников), то Андре Дотель в по- вести "Остров железных птиц" и Андре Моруа в сатирическом рассказе "Из жизни людей" решают куда более сложные задачи. Андре Дотель, учитель по профессии, начавший свою литера- турную карьеру в 20-х годах, объявлен критикой певцом патри- архальной французской деревни, поэтом ремесленников, кресть- ян, мелких торговцев, интеллигентов мечтателей, которые ор- ганически не лриемлют бездушную механическую цивилизацию, олицетворенную в капиталистическом городе. Не тронутые мо- ральной порчей тихие провинциальные уголки, семейную идиллию на лоне природы Дотель противопоставляет современной урба- нистической культуре. Герои его романов и новелл после пере- житых разочарований открывают для себя в патриархальном су- ществовании источник истинного счастья и нравственной красо- ты. Этот романтический протест против зловещего царства ма- шин и городов-спрутов находит непосредственное выражение в фантастической повести "Остров железных птиц" (1956), по идейным и художественным тенденциям близкой целому направле- нию современной западной фантастики, которое представлено творчеством Рэя Бредбери, Пола Андерсона и других известных писателей. Бунт одинокого беспомощного человека против жестокого ме- ханического века, подгоняющего всех под один уровень, непо- виновение роботов, вытеснение людей автоматами, замена чело- века кибернетическим двойником - эти мотивы варьируются бес- конечно. Испуг и растеряннность перед фатальными силами, вызванными с помощью науки, которая служит не добру, а злу, - такими настроениями проникнуты многие произведения амери- канских, английских, французских и японских фантастов. Итак, перед нами еще одна модель кибернетического царс- тва. Еще одна фантастическая проекция извечной дилеммы - чело- век и машина. Еще одна иллюстрация негативного отношения к науке: человек, уподобивший себя творцу, нарушил законы при- роды, и природа (бог) жестоко мстит за это. Человек создал искусственный мир, вдохнул жизнь в бездушную машину, и маши- на обрушивается на своего творца. Жюльен Грэнби, попавший на неведомый остров, сталкивается с таинственным миром совершенных кибернетических устройств, управляющих населением острова по законам логики и целесооб- разности. Подобно тому как в романе Бредбери "451° по Фарен- гейту" суд и расправу над провинившимся учиняют механические псы, здесь эту роль выполняют кибернетические гарпии - же- лезные птицы, уничтожающие каждого, кто позволит себе хоть малейшее отклонение от установленных жестких правил. Здесь все автоматизировано. Производственный процесс совершается сам собой по замкнутому циклу. Машины снабжают людей всем необходимым и требуют от них только одного - послушания. Ав- томаты, регламентирующие распорядок жизни, ведают не только распределением материальных благ и назначением каждого на работу, но даже подбором супружеских пар. Здесь не увидишь ни цветов, ни деревьев, не услышишь птичьего щебета. То, что не имеет утилитарной ценности или противоречит геометрической эстетике роботов, не должно су- ществовать. Островитяне могут наслаждаться механическим ком- фортом, ни о чем не заботясь, не думая о завтрашнем дне. Но на их лицах не написано счастья. Их потухшие взоры не выра- жают ничего, кроме безразличия или испуга. Простая ремеслен- ническая работа, которую они выполняют по заказу машин, вы- тачивая запасные детали, не требует творческих усилий: все делается по шаблону. Французское слово artisan (ремесленник, мастеровой) про- исходит от слова art (искусство, мастерство). Когда-то ре- месло приравнивалось к искусству. Мастер, постигший все сек- реты ремесла, считался в своем деле художником. Серийность, массовое производство, механизация превратили в дальнейшем ремесленников в штамповщиков. В противовес этому романтики воспевали средневековых цеховых мастеров, прошедших долго- летний искус в своем ремесле-искусстве. Характерно, что и авторы утопических романов стараются вернуть человечеству изначальную прелесть ремесленнического труда, утраченную в ходе индустриального прогресса. Классическая утопия поверну- та против урбанизма. Даже Уэллс в утопическом романе "Люди как боги" не желает считаться с тем, что высшие достижения науки невозможны без высокого уровня индустриальной техники, без развития технологии и прикладных дисциплин. Запоздалый романтик Дотель, всегда находивший положитель- ных героев среди простых ремесленников, сохраняет ремесло и на Острове железных птиц. Сохраняет как пережиток прошлого, не веря в его способность отстоять в человеке человека, спасти людей от удручающего конформизма. Что же противопос- тавляет Дотель грядущей эре роботов? Ничего, кроме наивного мелкобуржуазного руссоизма. Когда Жюльену Грэнби после многих приключений удается вместе со своей подругой (избранной без содействия машин) бежать с этого ужасного острова, он находит успокоение и счастье в провинциальном французском городке - на лоне при- роды, в общении с богом и любимой женой. Такой слабый, неу- бедительный финал свидетельствует, конечно, о путаности ми- ровоззрения, об отсутствии у писателя реальных позитивных идей. И Дотель в этом смысле не одинок. Многие западные фантас- ты, правильно предвидя или предчувствуя угрожающие миру опасности, рисуют в своих произведениях, и подчас с огромной впечатляющей силой, мрачные картины торжествующего зла. А в тех редких случаях, когда писатели, близкие по своему миро- восприятию к Дотелю, пытаются найти какое-то светлое, гармо- ническое начало, они устремляются мыслью не вперед, а назад и находят убежище в уютном патриархальном прошлом, в иллю- зорном мире мечты. Вот почему повесть Андре Дотеля со всеми ее достоинствами и недостатками типична для современной за- падной фантастики. Творчество Андре Моруа, писателя-академика, прославленно- го мастера романа-биографии и тончайших психологических но- велл, хорошо известно нашим читателям. Рассказ "Из "Жизни людей"", взятый из его книги "Концерт для одного фортепьяно" (1964), - не первое обращение Моруа к фантастическому сюже- ту. Еще в 20-х годах в утопическом романе "Путешествие в страну эстетов" он "смоделировал" идеальное с его точки зре- ния общество, во главе которого стоят художники. Моруа - наследник великих традиций французской и мировой классики. Сознательно опираясь на опыт замечательных худож- ников минувших столетий, он воспринял у них не только анали- тический метод и блестящий литературный стиль, но и крити- ческое отношение к буржуазному обществу. В рассказе "Из "Жизни людей"" писатель воспользовался испытанными сатири- ческими приемами просветительской философской повести. Воль- тер в "Микромегасе", Джонатан Свифт в "Путешествиях Гулливе- ра" показывали абсурдность общепринятых установлений и по- рядков глазами сторонних наблюдателей. Сказочному гиганту, располагающему своими мерками и масштабами, человеческие де- ла кажутся столь же ничтожными, как человеку - суета муравь- ев. Ученые Урана, наблюдающие с помощью усовершенствованных телемикроскопов за "двуногими бескрылыми", которыми кишат "людские муравейники", проводят серию экспериментов, чтобы выяснить, есть ли у этих крошечных созданий какие-то зачатки разума или они подчиняются слепым инстинктам. Кропотливые исследования уранианского академика А. Е. 17 опровергают первоначальную гипотезу. Он устанавливает, что люди - рабы своих инстинктов. Они лишают себя досуга и радостей жизни, кормят и одевают немногочисленную касту неработающих, запол- няют склады такими же точно предметами, какие имеются в из- бытке в соседних "муравейниках", ведут бесконечные междоу- собные войны, стараясь истребить как можно больше себе по- добных, и т. д. Приведя эти бесспорные доказательства нера- зумности людей, ученый делает заключение, что они находятся на самой низшей стадии развития. Правда, впоследствии выяс- нилось, что А. Е. 17 ошибся: межпланетная война, за которой последовало установление дружеских отношений между Землей и Ураном, опровергла труд его жизни, но это не помешало урани- анам воздвигнуть ученому памятник. Сатира Моруа бьет по двум мишеням. Развенчивая пороки и слабости буржуазной общественной системы, он высмеивает так- же и бесплодную академическую науку. И, хотя рассказ "Из "Жизни людей"" по художественному методу вполне традиционен, он необычен по сюжету и написан с незаурядным мастерством. Произведения, включенные в этот сборник, знакомят советс- ких читателей с характерными образцами социально-сатиричес- кой и научной фантастики Франции. ЕВГ. БРАНДИС